Акция "Ближний Восток" - Страница 5

— А потом?

— А потом в путь-дорогу — невест искать.

— Бред сивой кобылы… Вот за что тебя люблю, Кощик, так это за непредсказуемость. Уговорил. Будем искать, если вспомним кого, когда проснемся. Дай-ка мне свое колечко, пока мы еще в форме.

— А на фига?

— Ты-то дома, а мне потом еще в родные пенаты добираться.

— С возвратом!

— О чем речь!

— Погоди, на ад настрою… — Изобретательный Кощей что-то подкрутил в колечке с монограммой КБ на выпуклой грани и попытался снять. — Не хочет, зараза, — удивился он.

— Война — фигня, главное — маневры! — Дьявол сделал пасс в сторону бессмертного злодея, и миниатюрный портал, одно из последних изобретений Кощея, сам прыгнул в его руки. — Ну, за наших страшных жаб!

В бокалах забулькал чистый, как слеза, экстра-эликсир.

— За них родимых!

Они не знали, что зловредный купидон в этот момент уже убирал в свой колчан пропавшие у него стрелы, и оперенные копья, лично выкованные Вакулой, продолжали свой полет без боеголовок, заряженные только мощной магией Кощея и дьявола, которым было уже не до стрел. У них был великолепный повод оторваться по полной программе, и друзья энергично начали прощаться со своей холостяцкой жизнью.

3

Ночной кошмар заставил Бабу-ягу взбрыкнуть и проснуться с диким воплем. С двух сторон из-под одеяла выпали домовой Гена и Мурзик.

— А вы чего здесь делаете? — уставилась на них Яга.

— Ох, Ягуся, — вздохнул кот, — ты во сне так зубами скрипела, так тряслась…

— А как кричала-то… — испуганно добавил Гена. — Как кричала!

— Что кричала? — насторожилась Яга.

— По-иностранному. — Кот задрал голову вверх и завопил: — Я! Я! Дастишь фантастишь!

Яга покраснела.

— Где-то я уже это слышал, — задумался Гена.

— Я тоже…

— Тьфу! Окаянные! Девицу непорочную ужасы мучают, а они пристают с непристойностями всякими.

— Мы думали, тебя лихоманка трясет, — обиженно фыркнул кот.

— Хотели телом согреть, — добавил Гена.

— С кем я живу! — разозлилась Яга.

— Только не с нами, — попятились к двери домовой с Мурзиком.

— Тьфу! Перебираюсь на печку, и попробуйте только сунуться ко мне! Я им о наболевшем, о проблемах…

— В твоем возрасте у всех проблемы начинаются, — понимающе кивнул головой Гена.

Яга схватилась за метлу. Гена с котом выкатились за порог.

— Я им о делах государственных, а они о пошлостях всяких! — бушевала внутри избушки Яга.

— О! Вспомнил, где эту фразу слышал! — фыркнул кот.

— Где? — заинтересовался Гена.

— Помнишь, месяц назад мы по блюдечку поймали немецкую порну… Мя-а-ау…

— Меня-то за что? — пискнул Гена.

Ведьма за уши втащила Мурзика и домового обратно в избушку.

— Так, извращенцы. Дело спешное и очень серьезное. Касается Папы… и не только его! Нужно срочно собрать всех, кого найдем поблизости, из нашего синдиката.

— Да что случилось-то? — всполошился Гена.

— Сон вещий видела. Беда идет неминучая.

Мурзик с домовым переглянулись. Яге в синдикате верили. Мудрая старушка, и нюх на неприятности просто фантастический.

— Поблизости — это только в «Дремучем бору». Может, из наших кто там и завис… — задумчиво произнес Гена. — Саламандра-то точно. Она всеми термами заведует. Может, Лихо уже прибыл. Я вчера вызывал.

— Зачем? — насторожилась Яга.

— Ночь шумная предстояла. Жана де Рябье помнишь?

— Ну?

— Вернулся из дальних стран. Наслушался, болван, рассказов Афанасия Никитина, и решил повторить его подвиг. Никитин ему по пьянке пять лет назад такого наплел… уши вяли. При мне карту рисовал, с бодуна. Как этот боярский выкормыш живым-то вернуться умудрился? Да еще и с деньгами. Чуть не полкомплекса для своих дружков вчера абонировал.

— Ясно. Не до него сейчас. Бегом! Мою метлу возьмите. Время не терпит. А я тут мозгами пораскину да печь растоплю, чтоб Саламандре было куда прыгнуть.

Культурно-развлекательный комплекс «Дремучий бор», в котором растрясали мошну все состоятельные люди Тридевятого, располагался на противоположной стороне озера. Сейчас, ранним утром, там вряд ли кого можно было найти из членов синдиката, за исключением уже вышеперечисленных, но посланцам Яги повезло. В первом же зале, прямо у входа за столиком сидел министр финансов со своим неразлучным портфелем.

Работяга Чебурашка с утра пораньше проверял финансовую деятельность комплекса, старательно сверяя липовые накладные с реальными данными для определения подоходного налога с черного нала в государственную казну. Это дело у них в синдикате было поставлено строго.

— На чем прибыл? — подскочил к другу Гена. — На Горыныче?

— Угу.

— А сам он где?

— Обратно улетел.

— Жаль, — мяукнул Мурзик. — Дан сигнал аллюр три креста, — сообщил он министру финансов. — Гена, волоки его на метле к бабке и возвращайся, а я подбираю всех, кого найду, и на той же метле с ними обратно. Кто еще из наших здесь? — повернулся он к министру финансов.

— Лихо прием начал да Саламандра.

— Беру их на себя. А вы пулей, туда-обратно!

Клацая когтями по мраморному полу, Мурзик помчался в подсобки истопников.

— Эй, ты где, красномордая? — сунул он в топку нос, недовольно фыркнул, отпрыгивая от снопа искр.

— Чего тебе, ушастый? — высунулась оттуда Саламандра.

— К Ягусе мухой! Она уже печь растапливает. Аллюр три креста!

Не дожидаясь ответа, Баюн помчался дальше, в приемную народного целителя, где в прихожей уже сидело человек двадцать маявшихся с дикого бодуна гостей Жана де Рябье. Около них хлопотали банщики, пытаясь удержать страдальцев в вертикальном положении. Когда Васька ворвался внутрь, дверь кабинета как раз открывалась и оттуда выходил заметно посвежевший клиент, утирая рушником с лица сопли и слезы.