Акция "Ближний Восток" - Страница 43

Илья посмотрел ему в глаза и поверил. На ложь чутье у него было фантастическое.

— Ситуация меняется. Багдад знаешь? — хмуро спросил он у Багдадского вора.

— Спрашиваешь! Как свои пять!

— Дворец эмира?

— Только вчера оттуда, — пьяно мотнул головой Багдадский вор. — Слушай, — шлепнул он себя по лбу, — у него ж там заначек до черта… — Разомлевший по старым дрожжам авантюрист встал на карачки и начал зарываться в золотой склон. Илья бесцеремонно выдернул его обратно.

— Тебе повезло, мужик. Есть шанс замолить грехи. Перед Аллахом и, самое главное, передо мной лично.

— Папа, без проблем, — заверил вор, пытаясь зарыться обратно, — вот похмелюсь…

Подполковник чувствительно тряхнул воришку.

— Понял! Был не прав! Исправлюсь! Вступаю в твою команду…

— И попробуй только свинтить! Из-под земли достану! Проводником будешь. Вперед! Нас ждет дворец эмира.

Хмель молниеносно слетел с воришки.

— Днем?!! — возмутился он.

Илья посмотрел на дверь, сквозь щели которой пробивались яркие лучи солнца.

— Папа, — деликатно кашлянул Акира, удрученно рассматривая свое черное кимоно, — день нерьзя, аднака.

— Правильно, — поддержал вор. — Настоящие профессионалы на дело только ночью ходят. Все заначки скрадем…

— Какие заначки? Там дети!

— И детей скрадем.

Как это ни странно, уверенность авантюриста подействовала на подполковника успокаивающе.

— Как зовут-то тебя, посол мандладашский? Вор пробурчал что-то невнятное.

— Не понял.

— Шухерман, — стыдливо повторил вор.

— Ну вот… как знаменитость, так сразу «ман»… Уговорили. Ждем до темноты.

24

— Мурзик!!! Прошу любить и жаловать! Великий сказочник из северных земель бросает вызов несравненной Шахерезаде! — надрывалась Жасмин. — Он готов занять место у подножия трона светлейшего эмира…

— И в его постели, — хихикнул Олежка, получил болезненный тычок острым локотком в бок, опомнился и заорал благим матом, согласно утвержденному накануне плану: — Делайте ваши ставки, господа! Не прогадаете! Лично тренировал! И днем и ночью кот ученый… — потрепал он по загривку Баюна, — все ходит на цепи кругом! — Молотков тряхнул веревкой. Мурзик болезненно дернулся. Элегантный бантик на его шее затянулся еще туже. — Идет направо — песнь заводит…

— Вот закончим дело, я тебе спою, — прошипел Баюн, белоснежная шерсть которого потемнела. То ли от злости, то ли от пыли.

— …направо — сказку говорит…

— …про чудеса…

— …ифрит там бродит…

— …шайтан на лавочке сидит.

Олежка с Жасмин переглянулись.

— Ну наплели…

— Нормально. Главное — темп не терять. Делайте ваши ставки, господа!!!

Базар шумел.

— Вай ме!!!

— Вах! Какой смелый!

— Самой Шахерезады не боится!

— Десять динар на Шахерезаду!

— Вах! Двадцать даю!

— На кого?

— На Мурзика!

Азарт — дело великое. На него-то и делал ставку хитроумный лейтенант. Толпа должна быть представительной, чтобы на нее обратили внимание. Главное — создать ажиотаж.

— Он бьет врагов хореем, ямбом!

— Лупцует рифмой всех подряд!

— Он может так загнуть по фене…

— Что сам потом не будет рад… слушай, а что такое феня?

— Не отвлекайся, — Олежка с удовольствием вернул тычок Жасмин. При этом он немного отвлекся, и Мурзик умудрился извернуться и довольно чувствительно цапнул «тренера» за камуфляжку.

— Я те дам в хорей. Нашел Пушкина, понимаешь…

— Пардон, — извинился лейтенант, потирая пострадавшее место.

Купцы торопливо запирали лавки, покупатели пересчитывали последние медяки, и все дружно присоединялись к процессии, движущейся в сторону дворца эмира Багдадского.

— Одного не пойму, — шепнул Олежка Жасмин, — почему они все на русском говорят? Вроде арабы… или кто тут в этой дикой местности живет? Делайте ваши ставки, господа!!!

— На багдадском они говорят, — ответил за нее Мурзик. — Вот по-нашенски это как будет?

Баюн на ходу подцепил лапой край туники Жасмин, задрал ее чуть не до пояса и резво отпрыгнул в сторону. На этот раз повезло. Он успел увернуться.

— Шаровары, — пожал плечами Молотков.

— Это по-нашему, — пояснил Мурзик, — а по-ихнему — шальва-а-ари. Понял?

— Угу, — согласился лейтенант.

Так, мирно беседуя, в окружении огромной толпы, они и достигли ворот дворца эмира Багдадского, который немедленно охватила паника. Стража с дикими воплями «бунт!!!» сыпанула внутрь и захлопнула перед их носом ворота.

— Что это они? — удивился Мурзик.

— Кажется, нас не так поняли. Митинг получился несанкционированный, — доходчиво пояснил Олежка, — а власть этого страсть как не любит. Я, собственно, на это и рассчитывал. А ну-ка, дружно, — скомандовал он толпе, — хором: Ша-хе-ре-заду! Ша-хере-заду!

— Ша-хе-ре-заду! — радостно подхватила толпа. — Ша-хе-ре-заду!

Когда еще представится такой случай — на халяву послушать знаменитого сказителя из северных земель и сравнить его искусство с искусством самой Шахерезады, уже третий год услаждавшей слух самого эмира!

— Ша-хе-ре-заду!

— Ша!

— Хе!

— Ре!

— Заду!

Рев толпы нарастал. Паника во дворце тоже. Поднятая по тревоге дворцовая стража высыпала на стены, у ворот уже строились баррикады, слышался звон ятаганов.

— Так дело не пойдет, — почесал Олежка затылок. Резня не входила в его планы. — Приготовься, — предупредил он кота. — Шут с ней, с Шахерезадой. Начнем без нее. Тихо!!! — завопил он, стараясь перекричать шум толпы. — Представление начинается!